Трагедия на Бaйкaле

Из книги “Oльxoн – моя родина”. Глава 4.

 

«Не думали братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрём под волнами…»

Этот материал, подготовленный для районной газеты Зина­идой Ивановной Каплиной, вновь возвращает нас к страшной трагедии на Бaйкaле, разыгравшейся полвека назад. Зинаида Ивановна давно и плодотворно сотрудничает с «Бaйкaльскими зорями». И на этот раз она проделала огромную работу, собирая по крупицам события тех трагических для островитян дней.

Как она пишет в своём письме в редакцию: «ходила по до­мам, к себе приглашала людей, исписала кучу бумаг, пока ра­ботала над этим материалом. Посвящаю свою статью не только юбилею районной газеты, но и юбилею посёлка Хужир, его исто­рии, памяти погибших». (Редакция газеты «Бaйкaльские зори».)

Сейнер "Сталинградец"

“Сталинградец” – подготовка к навигации. Фото из архива Кирильчук Л. Г.

Со дня трагедии на Бaйкaле, унёсшей жизни 17 человек, прошло почти 50 лет. Случилось это 24 октября 1954 года, когда из команды и пассажиров сейнера «Сталинградец», принадле­жащего Мало-Морскому рыбозаводу (ММРЗ), остался в живых 1 человек. И ещё остались в живых люди на барже «Чайка», ко­торую вёл на буксире «Сталинградец».

Помню, что в конце октября установилась тёплая погода. Мы, старшеклассники, копали картошку на общественном ого­роде. Кто-то из вновь прибывших принёс весть, что потерялся «Сталинградец», живы ли моряки – неизвестно. В те дни тре­вога за судьбу людей со «Сталинградца» охватила весь посёлок. Родные, матери, жёны, дети, да и просто свободные от работы люди столпились на песчаном пятачке между конторой рыбза-вода и столовой. Надеялись, ждали, плакали, требовали правды от начальства.

Директор Хазагаев Т.М. и главный инженер Хазагаев Ф.М. успокаивали их, говорили, что из рыбтреста есть обнадёжива­ющие вести. Но правду и они не знали или тянули время. Надо сказать, что в ту пору Маломорский рыбзавод имел неплохой флот. В его состав входили суда: сейнеры «Сталинградец», «Ле­нинградец», два морских охотника «Сибиряк» и «Охотник». Во время Великой Отечественной войны на такие суда навеши­вались бронированные листы, и они должны были выслежи­вать вражеские подлодки. Были железный катера «Победа» и «Норд-вест». Этот маленький катерок выполнял важную рабо­ту. Он разводил за собой весельные лодки с рыбаками по всему Малому морю и даже водил их в Усть-Баргузин, Нижнеангарск, Заворотную, Покойники и в другие места.

А по утрам собирал и отводил их на рыбопромышленные пункты.

Кроме того было два катера АМБ (Астраханский морской буксир) (эмбешки) – «Сатуpн» и «Юпитер» и четыре неболь­ших катера-мотобота «Щука», «Омуль», «Хариус», «Oльxoн» и несколько деревянных несамоходных барж.

Сейнер типовой проект 30х, подобный "Сталинградцу"

Сейнер типовой проект 30х, подобный “Сталинградцу”.

Как и большинство катеров «Сталинградец» перевозил рыбу. Разгружались в Слюдянке, а если был спецуказ из Ир­кутского рыбтреста (позднее стал рыбокомбинатом), то в Лис­твянке. Оттуда рыбу везли в Иpкyтcк на машинах. Тогда ещё не было консервного цеха в Сухом ручье, ни перевалочной базы в Бурдугузе. Обратно суда загружались оборудованием для цехов рыбзавода, спецодеждой для рыбаков и флота, овощами.

«Флотские» пользовались приоритетом и у начальства, и у населения, особенно молодёжи. Когда катер уходил в рейс, его провожали на молу родные, близкие, просто ребятня. На весь посёлок звучали его сирены. Возвращался катер с этой же «музы­кой». При подходе к посёлку на катере должна быть абсолютная чистота, порядок. Вся команда – в форме. Все «флотские» носи­ли в то время форму: китель с шевронами, клёши, фуражки.

Во время войны рыбзавод был на военном положении. За любые нарушения, пусть даже не большие, трудовой дисцип­лины директор самостоятельно мог посадить под арест на 10-15 суток. Во время подготовки к навигации член команды судов не имел права сходить на берег. Собирали продовольственные кар­точки и отправляли одного человека отовариваться на берег.

Запчастей не хватало, трудно было делать ремонт, но люди старались всеми силами.

Пополнялись команды судов за счёт «юнг» – выпускников мореходных школ Ленинграда, Пскова и других городов. Умели «флотские» и веселиться. Помню, в поселковом клубе, стояв­шем над берегом Бaйкaла, молодёжь собиралась на танцы. Пар­ни в морской форме, а девушки в белых штапельных платьях (на шёлковые редко у кого были деньги) с голубой отделкой, в белых парусиновых босоножках или тапочках танцевали пара­ми. Ярко сияли лампочки, блестел наскобленный, некрашеный пол, проносились пары в вальсе, фокстроте, коробочке и дру­гих танцах.

«Зрители» чинно сидели у стен на скамейках. Нам, стар­шеклассникам, лишь по праздникам разрешалось видеть это чудо и то только до прихода «контроля» – учителей.

ММРЗ в те годы рыбы ловил много. Кроме сетевых бригад было несколько закидных неводов и один ставной. Весь улов надо было собрать, засолить, закоптить и реализовать. Собира­ли добытую рыбу по рыбоприёмным пунктам, расположенным на острове и по побережью Малого моря: Хужире, Харанцах, Песчаной, Ташкае, Тодокте, Шибетах, Шиде (соровая рыба), Халах, Улан-Хане, Крестовой.

В летнее время на них работало много школьников. Суда, уходившие в рейс, грузились «под завязку». Грузили и в трюм, и на палубу – ставили 100-200 килограммовые бочки «на попа», так, что матросам приходилось бегать по ним.

К окончанию навигации старались грузов завезти поболь­ше, потому, что своим транспортом это обходилось дешевле. Муку для островитян завозили два огромных лихтера – само­ходные баржи «Роза Люксембург» и «Клара Цеткин».

Пассажиров от порта Бaйкaл и Листвянки до Нижнеангарс-ка доставлял пароход «Комсомолец», сменивший легендарный ледокол «Ангара». На побережье Малого моря он заходил в За-гли, Хужир, Крестовую (недалеко от Онгурёна).

Грузили рыбу и на деревянные баржи, которые вёл за собой катер. Всё это было чревато тем, что сильный осенний шторм мог и разбить суда, и погубить жизни людей.

Рыболовецкое судно «Сталинградец» было собрано на су­доверфи Большой Речки во время Великой Отечественной вой­ны.

Деревянное судно с невысокими бортами и надпалубными надстройками: мачтами, высокими рубками, кубриком, радио­рубкой, камбузом, гальюном. Большим недостатком этих судов было то, что их заливало водой даже при сравнительно неболь­шой волне через плохо закреплённые, не соединённые между собой, якорные клюзы.

Приходилось часто откачивать воду, да и скорость была небольшая – 9-10 км/час. А при сильной волне и буксире ско­рость его резко падала. Рейс Хужир – Листвянка – Хужир про­должался 7-10 дней.

Итак, «Сталинградец» вышел с грузом рыбы на борту и с баржей «Чайка» на буксире из Хужира до Листвянки. Прибли­жались шторма, и рейс должен был быть последним. Капита­ном на нём в то время ходил Калашников Василий Перфильевич, участник ВОВ, морской офицер, награждённый орденом «Адмирал Ушаков» и медалью «За боевые заслуги». Имя его за­несено в книгу «Oльxoн – край родной». Плавал он и на катере «Норд-Вест».

Начальник Гослова Белозерцев П.И., работавший с рыба­ками, отзывался о нём, как о спокойном, рассудительном чело­веке, хорошем советчике.

Первым помощником капитана был Дубинин Алексей, молодой парень. В нижней команде: старший механик Рыков Александр Кириллович, участник ВОВ, защитник Сталинграда, дошедший с боями до Германии, награждённый боевыми на­градами. К большому сожалению, его имя и имена других oльxoнцев не были внесены в книгу «Oльxoнцы о войне и о себе». Помощником у него был Ермолаев Александр – симпатичный паренёк, светловолосый, с косой чёлкой, подвижный, он чем-то напоминал Сережку Тюленина из «Молодой гвардии». Заво­дила компаний, любимец молодёжи. Семья Ермолаевых при­ехала в числе других эвакуированных семей – Шаповаловых, Пининых, Ольховиковых из Подмосковья в 1943 году.

Вместо Дальнего Востока (также, как семьи Ситтниковых, Баязитовых, Гаптрахмановых из Татарии) они попали на Оль­хон.

Матросы – Савельев Степан, Родовиков Иван – совсем мо­лодые ребята, не старше 18-19 лет. Радист Бажгеев Гавриил -здоровяк с пышной кудрявой шевелюрой. Судьба приготовила ему «сюрприз» – он пошёл в рейс за другого радиста – Лыкова. Тот играл на трубе в духовом оркестре. Приближались ноябрь­ские праздники и его оставили на берегу. Было и такое в нашем посёлке – свой духовой оркестр. Не должен был идти в этот рейс и Рыков Александр. Его, как мастера, хорошо знавшего моторы, должны были оставить работать на берегу. Повар (кок) – Нина, молоденькая девушка, лет 18-ти, белолицая, полнень­кая, с тёмными глазами и ласковым голосом. Она приехала из Забaйкaлья, чтобы заработать денег. На буксире шла баржа со шкипером Степаном Жуковым. Он плавал помощником капи­тана на другом катере, но начальство попросило его сходить в рейс и привезти капусту для посёлка.

На замёт сетей.

На замёт сетей. Архив Урбахановых.

Разгрузившись в Листвянке, команда погрузила на борт мотор «НВЛ»-80 – сильный для нужд рыбзавода. На катер поп­росились геологи с оборудованием и трубами для буровиков (вышка стояла в бухте Ая). Сюда же, поближе к молодёжи, поп­росился и Козлов Дмитрий, только что закончивший срочную службу в военно-морском флоте. Дома, в Хужире, его ждали ро­дители, два брата и три сестрёнки. Степан Жуков звал Дмитрия к себе, на баржу. Но судьба у парня, видно, была другая…. Как-то он приходил домой в отпуск – красивый, черноглазый па­рень. Щеголял в морской форме на зависть местным парням.

Получив «калым» от геологов, команда катера направилась в Большие Коты, расположенные на берегу Бaйкaла. Отовари­лись продуктами и «горячительным». Дошли до бухты Песча­ная, где находились на отстое несколько катеров, так как было объявлено штормовое предупреждение. Команда понадеялась, что катер выдержит шторм, и он отправился в путь.

Ночью налетела «горная» (северо-западный ветер, по – oльxoнски «Сарма-матушка»), перевернувшая не один катер, не го­воря о лодках, унёсшая жизни сотен людей. Ураганный шторм поднял огромные волны, принёс ледяной холод. Радиосвязь с катерами велась из Хужира несколько раз в день, часов до 8-9 вечера, в случае шторма – каждый час. Ночью наблюдение за катерами, через радиоэфир, должен был вести рыбтрест. Ходи­ли слухи, что дежурная радистка в Хужире, отстучав, очередной сеанс связи с катером, ушла на танцы. Даже если и вызывал ра­дист сейнера на связь Хужир, рыбтрест, никто не смог бы прий­ти им на помощь. При таком ветре и тихой скорости катер не мог полноценно бороться со штормом. Катер стала захлёсты­вать водой, через якорные клюзы, огромные волны качали его с борта на борт. Вода шла по палубе, заливала кубрик.

Роковую роль сыграли трубы геологов, уложенные вдоль бортов, но не закреплённые, они раскатывались по палубе, били в борта. Да и мотор. Хотя и был закреплён, но сорванный водой, тоже стал перекатываться по палубе. Когда его сбрасы­вали с палубы, он зацепился за борт и повис, накренив катер, но после он всё-таки упал в море.

Алёша Дубинин должен был нести ночную вахту, поэтому приготовил тёплую одежду: полушубок, валенки, шапку. Когда его разбудили, он увидел, что в кубрике по полу перекатывает­ся вода. Быстро оделся, взбежал по трапу наверх. Его встретил шум волн, свист ветра, кромешная тьма. Катер кидало. Понял, что надо спасаться. Забрался по вантам на мачту (для натяги­вания паруса). Привязался. А волны всё зверели. Снесло па­лубные надстройки. Рубка ещё держалась. Александр Рыков до последнего «держал мотор», не давая ему заглохнуть, хотя вода в машинном отделении доходила до колен. Те, кого волны ещё не смыли за борт, забрались в рубку, залезли на неё. Но огром­ной волной сбило и её, вместе с людьми.

Тьма и холод, крики людей, некоторые ещё цеплялись за палубу, но волны снова уносили их. Двое – Александр Рыков и Дмитрий Козлов с трудом добрались до мачты, где сидел Дуби­нин, взобрались к нему. Их мокрую одежду, волосы вскоре ско­вало морозом. Первым не выдержал Митя: «Всё, не могу боль­ше, прощайте…». Рыков кусал руки, чтобы пошла кровь, хотел этим согреть их, но вскоре не выдержал, упал. Алексей остался один. Ветер не утихал, мачту качало, брызги долетали до него. Снизу ему всё ещё слышались крики о помощи, тянулись руки – Саши, Нины, Вани, …но вскоре никого уже не было.

Степан Жуков проснулся от сильной качки, скрипа. Вы­скочил на палубу, а там ветер, кромешная тьма. Баржу качало, катера не было видно. Понял, что баржу обрубили («отдали швартовы»). У него на барже было человек пять Oльxoнских колхозников, сдавших в Иpкyтcке процентовую рыбу (тогда на­числялись проценты от улова). Поняв, что его и их судьбы в его руках, Степан всех поднял на ноги, заставил работать. Распоро­ли брезентовый чан, в котором солили рыбу, сшили парус, на­тянули на мачту… Баржа выровнялась поперёк волн. Степан до боли в суставах сжимал руль, всё боялся, что его вырвет из рук и баржу перевернёт. Водой окатывало с головы до ног. Несколь­ко раз мужики меняли ему одежду. К рассвету волны вынесли баржу к Посольску. Очередная волна выбросила баржу на берег. Рассвело. Степан до рези в глазах вглядывался вдаль. Увидел «черновину». Понял, что это «Сталинградец». Затеплилась на­дежда, что кто-нибудь остался в живых. Пошёл в Посольское, в правлении колхоза всё рассказал, просил помочь. Долго никто не соглашался. Ветер всё ещё был сильный, шла крутая волна, и никто не хотел рисковать.

Степан упрашивал, умолял, ругался. И вот человек восемь вместе со Степаном вышли в море. Подойдя к затонувшему на мелководье катеру, через палубу которого гуляли волны, на уцелевшей мачте они увидели одного единственного человека, привязанного к ней. Это был Алексей Дубинин.

Застывший, онемевший, чуть не сошедший с ума от всего пережитого, он лишь с трудом сказал Степану:

– Что долго-то?

Он ещё не понимал, что только благодаря мужеству, уме­нию и находчивости Степана Жукова он спасён.

Дальше события разворачивались так: из Посольска в рыбтрест пошла срочная депеша, оттуда по рации сообщи­ли в Хужир. Люди узнали правду о своих родных. Рыдания, крики, проклятия не умолкали в домах погибших. У Василия Калашникова осталась жена с двумя маленькими сыновьями. Вера Рыкова, работавшая медсестрой в больнице, осталась с маленькими девочками. Оплакивали Александра Рыкова и его родители, брат и четыре сестры. У матери Степана Савельева остались два сына-школьника. Он был их кормильцем и за­щитой.

Ваню Родовикова ждали мать, отец – участник ВОВ, четы­ре брата и две сестрёнки.

Саши Ермолаева так и не дождались мать, две сестры и любимая девушка.

Мать Гаврилы Бажгеева никак не хотела верить в гибель сына, ругала радиста, за которого он ушёл в рейс. У неё ещё было трое школьников, один сын служил в военно-морском флоте.

Долго ещё ходили на, мол, родители погибших, берегли па­мять о них.

В Иpкyтcк из Посольска ушла срочная телеграмма. При­летело начальство из Иpкyтcка: управляющий рыбтрестом Яку­бовский Я.А. и главный инженер Амитиров. Дубинина Алексея увезли в Иpкyтcк, сначала на обследование и лечение в боль­ницу, а потом он по путёвке уехал на курорт – оправляться от пережитого стресса.

Управляющий рыбтрестом Якуб Александрович Якубовс­кий был выходцем из Белоруссии, заслуженный чекист, ветеран революции, пенсионер всесоюзного значения. Он долгие годы служил в органах НКВД, был награждён многими наградами, боевым оружием. В Хужире он бывал ещё в довоенные годы, сомногими был знаком лично. Часто бывая в Хужире, и в войну, он не давал упасть духом женщинам, проводившим на фронт своих близких, вселял в них уверенность в Победе. Был прост в обращении с людьми, имел прекрасную память и знал многих рыбаков и сетевязалыциц в лицо, поздравлял их с праздниками в открытках.

Баржу «Чайку» с людьми и грузом увели на буксире в Лист­вянку, Степана и остальных людей с «Чайки» долго там продер­жали. Шло следствие, допросы. Он успел за это время написать два письма любимой девушке в Хужир – Вале. Сетовал на судь­бу, просил стать его женой, а так же навещать его родителей.

На суд в Иpкyтcк, в связи с гибелью людей и потерей суд­на, были вызваны: управляющий трестом Якубовский, главный инженер Амитиров, капитан флота Мало-морского рыбозаво­да Гаврилкин И.М., главный механик ММРЗ Власов В.Д. На суде всплыли и другие нарушения в эксплуатации судна: рубка на его палубе была плохо закреплена короткими крепёжными болтами, палубные надстройки не были прикреплены струной к бортам, а только прибиты плинтусами к полу. Это недоделки верфи.

На рыбзаводе сплошь допускались перегрузки судов. Не было даже лееров – проволочных перил. Оказалось, что из ры-бтреста не было письменного распоряжения о погрузке на борт судна мотора. А погрузка пассажиров, да ещё с грузом вменя­лась в вину команде. За весь груз отвечал помощник капитана, в данном случае Дубинин, но его на суде не было …. Суд прису­дил вычитать из зарплаты управляющего рыбтрестом – 20 % в течение года, а из зарплаты главного инженера – 15% в течение 6 месяцев.

Из Хужира на другой день после сообщения о гибели «Ста­линграда» вышла «Победа» с капитаном Кичигиным Н.И. (Участник парада Победы на красной площади в Москве в 1945 году). В команду входил Баландин Н.И., ранее плававший на этом на этом судне. Подплыли к катеру, баграми стали шарить в кубрике. Цеплялась одежда, матрасы, тряпки, но людей не было. Потом подошёл пароход «Бaйкaл», поставили помпы и, откачав воду, увели его на Большую речку для ремонта. Послеремонта в его команду никто из Хужирцев не пошёл, слишком свежа была память о погибших. Набрали команду из иркутян, но после одной навигации они разбежались.

Хужирский пляж 60-е годы. Остовы старых кораблей.

Хужирский пляж 60-е годы. Остовы старых кораблей.

Брата «Сталинградца» «Ленинградец» вытащили на берег за Шаманкой и сожгли. Судьба злосчастного «Сталинградца» точно не известна. Говорили, что его вывели в море и сожгли. Ветхие сейнера больше не решились использовать в работе, слишком большая цена за это была заплачена – жизни людей. Вместе с командой погибли и пассажиры. Всего 17 человек.

Степан Жуков, по возвращении домой, был премирован от рыбтреста на 1000 рублей (за спасение людей, судна), по тем временам деньги немалые, от министерства рыбной промыш­ленности ему был вручён значок «Отличник рыбной промыш­ленности». В декабре того же года у них с Валентиной состоя­лась свадьба. Они вырастили двоих детей, внуков. В 1955 году Степана отправили учиться в город Ейск на капитана. Долгие годы он ещё работал на рыбозаводе, на море и на берегу.

Алесей Дубинин тоже женился, обзавёлся семьёй, но дол­го в Хужире не задержался, уехал. Толи тяжело ему было пос­тоянно рассказывать родным и друзьям погибших о них, толи считал, что виноват перед ними, что остался жив один из всех, кто был на «Сталинградеце». Кто знает, мало ли причин у че­ловека.

За долгие 50 лет многое стёрлось из памяти людской. Род­ных у погибших в посёлке не осталось: кто уехал, кто-то умер. А те, кто ещё помнит об этом трагическом событии, не мо­гут без волнения о нём рассказывать. Мне бы хотелось поб­лагодарить и пожелать здоровья многим землякам-xужиpцам, помогшим восстановить подробнее те события. Это Балан­дин Николай Ильич – участник ВОВ, защитник Сталингра­да, добывший нам Победу, его жена Вера Нефодьевна. Вдова Степана Жукова Валентина Перфильевна, Ситников Исмаил Исхакович, Власов Владимир Дмитриевич – бывший механик ММРЗ, Смелова Галина Ивановна – бабушка более 30 внуков и правнуков, Византийский Юрий Константинович – все они заслуженные люди, проработавшие на ММРЗ не по одному десятку лет.

О погибших хочется сказать:

Родные над вами не плачут,
Не светит вам луч маяка,
Лишь плещут бaйкaльские волны,
Да чайки кричат, как всегда.

***

Редакция получила от автора этой статьи З.И. Каплиной второе письмо, в котором она пишет: «У меня к вам небольшая просьба. Если можно, сообщите в газете, что мы, прихожане Храма иконы Державной Божьей матери, собираемся помо­литься 24 октября за погибших на «Сталинградце», помянуть их. А благочинный отец Вячеслав из деревни Хомутово (он строит церковь у нас и в Усть-Орде) отслужит молебен по погибшим. Работники Хужирской библиотеки организуют вечер памяти -50-летие со дня гибели команды «Сталинградца».

Комментарии

  1. … несколько раз побывала на острове Ольхон, и конечно в п.Хужир. Навсегда полюбила природу этих мест, которая никогда и никого не оставит равнодушным. И, конечно, заинтересовалась историей самого большого острова на Байкале, его людьми – теми кто здесь жил, работал.. Много интересного узнала о людях Ольхона в Хужирском краеведческом музее им. Н.М.Ревякина. Очень потрясла и эта история, до боли в сердце.. Спасибо огромное и низкий поклон Зинаиде Ивановне Каплиной и создателям сайта за такую важную работу – сохранить и передать последующим поколениям историю людей, историю жизни на этой Священной земле Священного озера..

    1. Спасибо большое, Виктория! Будем и дальше двигаться в этом направлении.

      1. среди погибших мой товарищ Ермолаев Александр, мы с ним вместе учились в мореходной школе юнг. в 1953 году после окончания приехали на Байкал на работу, он стал работать в маломорском рыбозаводе, а я в Нижнеангарском. ходили на судах по Байкалу. отличный товарищ, спортсмен,хорошо пел и играл на гитаре.пучина Байкала поглатила его.- очень жаль.

        1. я обращаюсь к владимиру баранчуку. Вы пишите,что учились в мореходной школе юнг. Мой отец, Беляев Георгий Николаевич, тоже учился в школе юнг в Ханты- Мансыйске и приехал на Ольхон, На Ольхоне он женился на Рыковой Марии Кирилловне, В 1959 году родилась я. Когда мне было 3 месяца, отец погиб.Я, в своему стыду, ничего не знаю о родственниках отца. Может быть вы о нем что-то знаете?

Новые статьи

Смотритель маяка

Из книги “Oльxoн – моя родина”. Глава 6. Автор: Каплина З. И. На одной из оконечностей о. Ольхон, прилегающей к проливу...

Интерактивная карта

Идея создать интерактивную карту для острова Ольхон пришла ко мне задолго до того, как я решил сделать этот сайт. Наконец...

Oльxoн. Места силы

Горы и реки. Родники и высоты. Кто там был, не может полностью осознать меру влияния мест силы на жизнь и...

Последние комментарии

Наши партнёры

Проект "Чистые берега Байкала" Бюро экскурсий "Душа Ольхона" Компания "Источник и ресурсы"

info_olkhon_map